Черновой вариант детективно-драматического романа без названия. Написаны пока только 1-ая и не законченная 2-ая глава. Пока продолжать не думаю, т.к. не имею достаточно компетентных советников в области психологии, психиатрии и США. По этой же причине я не до конца определился в профессии моего героя, поэтому роман пока заморожен.

Глава 1

    «Мы неоднократно сталкиваемся с необходимостью анализировать других людей в повседневной жизни. Это необходимое условие для нормального взаимоотношения граждан в культурном обществе. В связи с этим метатеория социального конструктивизма, безусловно, выстраивается на основе общественно-политических и прочих условий людей живущих в этом обществе. Для более полного анализа мы обычно используем биопсихосоциальную модель анализа внутреннего мира человека. Нам необходимо учитывать не только факторы социума…»

    — Стоп! – сказал я. – Так не пойдет!
    Остановленный на полном скоку отец медленно поднял на меня невидящий взгляд. Потом его мысли вновь вернулись в тесные рамки собственного кабинета и он переспросил:
    — Не пойдет? Почему это? Мне кажется, что я выражаюсь предельно ясным и понятным языком.
    — Кому ясным? – я постарался улыбнуться предельно ласково, мне не хотелось его сердить. Не смотря на то, что отец знатный светила в области психологии, признанный во всем мире, в обыденной жизни это склочный и вредный старикашка. – Тебе? Мне? Студентам факультета психологии? Или блондинистым куклам, которые будут это читать? Не забывай, что пишем мы для дешевого дамского журнала. И не о значении психологии в нашей жизни, а о том, как определить серьезность намерения мужчин.
    — Тьфу ты, черт, – старик с нескрываемым отвращением сплюнул на персидский ковер. – Совсем забыл. Тогда сотри это все. Сейчас перепишем…
    Я послушно зажал «Backspace».
    — Не расстраивайся. Текст все равно выходил какой-то скомканный. Как будто ты хочешь всех поразить своими знаниями, но не знаешь, как бы это сделать. И сыпешь терминами к месту и не к месту.
    Это я зря сказал.
    — Ты, Дим, меня не учи! Мал еще и соплив! – огрызнулся отец.
    Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке, но старик этого не заметил. Два месяца назад мне стукнуло тридцать шесть, и мало кто из моих знакомых рискнул бы назвать меня «юношей». Разве что в шутку. Из-за моего образа жизни я выгляжу старше своих лет. Я курю как паровоз, крепко выпиваю по праздникам и родным и местным, а гимнастику последний раз делал, надо думать, учась в колледже на лингвиста. Оброс щетиной и редко причесываю волосы. Кстати, еще у меня сто восемьдесят сантиметров роста и года два не было сильного насморка. Так что его обвинения в мой адрес были абсолютно беспочвенны.
    — Готовься писать.
   Отец вновь уставился на висевший на противоположной стене кабинета морской пейзаж неизвестного художника и неизвестной ценности. Я полагаю, что нулевой. Но ему он бесконечно дорог. В часы глубоких раздумий над тайнами человеческого естества, старик неизменно смотрел на эту картину. Она помогала ему сосредоточиться. Возможно он представлял себя нищим мудрецом, сидящим на одинокой скале, а вокруг пенящаяся от столкновения с холодным камнем соленая вода. Меня не редко посещают подобные образы. В конце концов, профессиональный переводчик обязан не уступать в воображении и умении подбора поэтических образов опытному писателю.
    — Ты готов? – бросил отец, не ожидая подтверждения.
    Я кивнул, хотя и знал, что он уже ничего не замечает вокруг себя. За годы жизни бок о бок я научился угадывать его состояние по интонациям в голосе.
    — В жизни часто возникают ситуации, - начал он, - когда нам необходимо понять мотивации поступков и поведения другого человека. Мы хотим глубже проникнуть в его внутренний мир.
    Я уже начал набирать слово «мир», когда зазвонил телефон.
    Отца буквально вышвырнуло из общества его мыслей. Он вздрогнул и в бешенстве ударил кулаком по телефонному аппарату. Включилась громкая связь.
    — Да, я слушаю! – рявкнул он невидимому собеседнику. От волнения отец произнес первое слово на русском.
    — Олег Даниилович Сивцов? – неуверенно поинтересовался мужской голос из динамика.
    Отец поморщился, как если бы ему наступили на ногу. Не смотря на то, что он с самого моего рождения живет в этой стране, он все еще не привык к тому, как другие обитатели Соединенных Штатов произносят его имя. Особенно не удавалось им отчество. Делая ударение на последнем слоге, англоязычное население превращало его в славянскую, а позже и в еврейскую, фамилию Данилович.
    — Да, это я.
    — Меня зовут Адам Портленд. Я, когда узнал, что такой знаменитый психолог проживает в нашем городе, - вновь донеслось из динамика, - сразу решил вам позвонить.
    — Я здесь уже двадцать лет живу.
    — О да, я знаю. Просто мне стало известно это лишь вчера. Раньше я не интересовался услугами психологов. Только в детстве мои родители водили меня на прием к школьному психологу, - Портленд замялся. - По семейным делам…
    — И зачем вам сейчас понадобился психолог? Вы редактор какого-нибудь специального журнала?
    Я не без умиления разобрал нотки надежды. С тех пор как отец практически полностью оставил практику и перестал сотрудничать с российскими изданиями, его талантам находилось место лишь в научно-популярных изданиях, где ему приходилось излагать свое мнение о каких-то новых открытиях американских ученых. Или же и вовсе, как сейчас, выполнять заказ для мелкого журнала. Впрочем, надо отдать должное моему отцу, он никогда не опускался до публикаций в таблоидах. И вряд ли это произойдет.
    Пока я обо всем этом думал, собеседник отца молчал. Наконец он вновь подал признаки жизни.
    — Нет, сэр. Я бы хотел записаться к вам на прием.
    Едва уловимое разочарование, но профессионализм берет свое.
    — В таком случае, вы не по адресу. Я оставил практику.
    — Но ведь вы не отказываете в своих услугах мисс Уильямс.
    — Верно. Но она на особом положении. Я знал ее задолго до того, как ей понадобились мои услуги.
    — А мистер Комбс? Вы ведь помогли ему справиться с напряжением после развода.
    — Да, я проводил беседы с мистером Комбсом. Но это не значит, что я согласен принять вас. Я более не являюсь практикующим психиатром. И просто даю рекомендации своим знакомым как психолог-любитель, устраивает вас такое объяснение?
    — Простите, если чем-то задел вас…
    Портленд вновь замолчал, потом произнес:
    — Но ведь у вас не принято отказывать пациенту в помощи, если она ему необходима? Ведь так, доктор?
    Теперь настала очередь отца погрузиться в размышления. Он нажал на кнопку отключения микрофона, и устало откинулся на спинку кресла. Секунд десять он смотрел в потолок, потом его глаза вновь ожили. Он бросил взгляд на любимую картину, и я заметил, как блеснули за стеклами очков его глаза. Включив микрофон, он заговорил решительным тоном:
    — Хорошо. Я приму вас. Но если, после первой нашей встречи, я решу, что ваш случай не представляет для меня интереса или я, по какой-то другой причине, не хочу за него браться, вы отступите и не будете больше меня беспокоить. Вас это устраивает?
    Портленд не раздумывая, согласился.
    — Вы сможете зайти ко мне завтра в шесть часов? – спросил отец.
    — Обязательно приду, - заверил его Портленд. – До свиданья.
    — До свиданья.
    Из динамика послышались короткие гудки. Отец надавил на кнопку громкой связи и они стихли.
    С минуту он сидел молча, посасывая дужку очков, разглядывая то морской пейзаж, то свой массивный стол мореного дуба, то меня. Потом он медленно произнес незнакомым мне тоном:
    — Что ж, Дмитрий, думаю, что на завтрашний вечер мы определили наши планы.
    Он улыбнулся и подмигнул мне.
    — Но то завтра. А пока давай-ка вернемся к этой статье. На чем я остановился до звонка?